[darievna]

Маурисио сидит работает-полуночничает, а я взялась за Хофштадтера. Стала разглядывать обложку и к своему изумлению увидела, что в 1999 году он вышел в печать его собственный перевод "Евгения Онегина" Пушкина (!). У меня сегодня прямо день открытий Задалась вопросом, с чего бы это такой интерес у математика-физика-философа-пианиста-писателя к Пушкину? Кстати, есть еще одно совпадение. Недавно в одном из постов упомянула про связь математики-физики с цветом и звуком и тут на тебе оказывается такой важный труд был написан 20 лет назад, а я даже и не подозревала. Еще один оплот невежества скоро будет повержен



Читаю предисловие. Я обычно редко читаю предисловия, обычно там мутата-мутатень, а тут все-таки сделала над собой усилие, тем более, что писал его сам автор к юбилейному выпуску книги. И тут я нахожу комментарий насчет того, почему Пушкин попал в его поле зрения.







This book, "Le Ton beau de Marot: In Praise of the Music of Language", winds through many diverse terains, including what it means to "think in" a given language (or a blur of languages); how constraints can enhance creativity; how meaning germinates, buds, and flowers in minds and might someday do so in machines; how words, when put together into compounds, often melt together and lose some or all of their identity; how a language spoken on a neutron star might or might not resemble human languages; how poetry written hundreds of years ago should be rendered today; how translation is intimately related to analogy and to the fundamental human process of understanding one another; what kinds of passages, if any, are instrinsically untranslatable; what it means to translate nonsense passages from one language to another; the absurdity of supposing that today's mostly money-driven machine-translation gimmickry could handle even the simplest of poetry; and on and on.



The two middle chapters of "Le Ton beau de Marot" are devoted to a work of fiction that I had recently fallen in love with: Alexander Pushkin's novel in verse, Eugene Onegin. I first came into contact with this work through a couple of English translations, and then read others, always fascinated by the translators' different philosophies and styles. From this first flame of excitement, I slowly was drawn into trying to read the original text, and then somehow, despite having a poor command of Russian, I could not prevent myself from trying to translate a stanza or two. Thus started a slippery slope that I soon slid down, eventually stunning myself by devoting a whole year to recreating the entire novel - nearly 400 sparkling sonnets - in English verse. Of course, during that time, my Russian improved by leaps and bounds, though it still is far from conversationally fluent. As I write, my Onegin has not yet come out, but it will be appearing at just about the same time in 1999 as the book you are holding - the twentieth-anniversary version of Godel, Escher, Bach. And the year 1999 plays an equally important role in my EO's creation, being the 200th birthyear of Alexander Pushkin.







Музыка языка, непереводимость, ..., однако. Ради этого можно у русский с нуля выучить. Сразу почему-то Карл Маркс вспомнился, который тоже в свое время выучил русский только для того, чтобы классическую литературу читать. Наверное, он обчитался Толстого, потому что если бы увлекся Пушкиным, то "Капитала" могло бы и не быть