читаю статейку насчет моего давнего интереса. в то, что написано, мне слабо верится, но все-таки кто же такие эти баски и почему до сих пор спорят как они вообще появились в Испании. иногда мне приходит не такая уж бредовая мысль взяться за Эускеру, благо есть с кем проконсультироваться
Согласно последним генетическим исследованиям, британцы, шотландцы и ирландцы в смысле своих геномов почти идентичны. Для жителей Британских островов это открытие явилось шоком. Все три народа всегда позиционировали себя как что-то этнически совершенно отдельное. Ни по языку, ни по культуре, ни по характерным особенностям они не имеют между собой ничего общего и тем гордятся.
Брут, легендарный внук Энея, еще более легендарного участника Троянской войны, случайно убил на охоте своего отца и был изгнан из Италии, после чего попал на некий роскошный остров, позже названный в его честь – Британия. Он и его войско дали начало нынешнему основному населению острова – британцам. Так говорит Гальфрид Монмутский в своей знаменитой «Истории бриттов».
Шотландцы, иначе скотты, имеют совершенно другое происхождение. Они появились как нация между VI и XIV веками, перебравшись на северное побережье туманного Альбиона из Ирландии. А туда они попали, согласно одной из версий, с Ближнего Востока.
Ирландцы – потомки кельтов, заселивших Ирландию в IV веке до н.э. Впоследствии они каким-то чудом избежали римского влияния и эту свою обособленность, как мы знаем, берегут до сих пор.
По мнению Стивена Оппенгеймера, медицинского генетика из Оксфордского университета, исторические записи о происхождении этих трех народов врут практически в каждой детали. Он утверждает, что предки всех этих трех народов прибыли на острова из Испании около 16 тыс. лет тому назад и говорили на языке, близком к языку басков. В то время Британские острова не были заселены, потому что до этого в течение 4 тыс. лет там царствовали ледники, изгнавшие прежних обитателей в Испанию и Италию. А потомки этих предков и составляют в основном сегодня население Британских островов, переняв лишь в небольшой мере гены более поздних оккупантов – кельтов, романов, англов, саксонцев, викингов и норманнов.
Да, гены были общими, но не культура. Около шести тысяч лет назад, считает доктор Оппенгеймер, из Ближнего Востока до островов добралась практика земледелия – с помощью людей, говорящих на кельтском наречии и заселивших Ирландию и западный берег Британии. На восточных и южных берегах сильней было влияние пришельцев из северной Европы, они привнесли сюда язык, близкий к германскому, но по численности явно уступали основному населению острова.
Вот что интересно – и те, и прочие пришельцы были слишком малы числом и растворились в коренном населении островов, но сумели передать жителям Англии и свои языки, и свои умения, полностью изменив их уклад жизни.
Тогда это были не острова. Тогда между Ирландией, Британией и материком существовали мосты-перемычки, но потом из-за поднимающегося уровня моря они исчезли, и попадать туда стало сложнее.
По оценкам Оппенгеймера, сегодня генетические дела обстоят так: у ирландцев всего 12% ирландских генов, у жителей Уэльса – 20% уэльсского, шотландцы могут похвастаться 30% своей шотландскости, ну и британцы – примерно тем же объемом британскости. Все остальное – общее. Несмотря на потрясающую разницу в привычках, обычаях, культурах и языках.
В поддержку своим генетическим изысканиям доктор Оппенгеймер приводит данные археолога Хайнриха Хёрке, согласно которым англосаксонское нашествие в IV веке нашей эры добавило 1–2-миллионному населению островов 250 тыс. пришельцев, а нормандское в 1066 году – не более чем 10 тыс. человек.
похоже вторую часть придется отложить до поездки в Питер. когда пишешь о счастье в раздраенном состоянии получается дешевая философия.
это я не жалуюсь, просто писать охота, вот и сожалею. раздраи в чем-то даже люблю, они предвестники подъема. обычно
upd.
наверое, на меня в последнее время маурисиевские командировки оказывают странный эффект: в голове резко появляются мысли, которые тут же хочется записать. к чему бы это?
что-то со мной сегодня творится странное дело. хожу, периодически поглядываю в экран телевизора. посмотрю на одного ведущего и подумаю про себя: "он сегодня явно не в духе, говорит о чем-то, а сам думает о своем". смотрю на другого: "еле сдерживается бедняга, эта тема ему далеко не безразлична". появляется третий - барышня: "если бы не эфир, рыдала бы где-нибудь в туалете".
вот уж интересные совпадения, я родилась в один день с Ван Клиберном, Камилой Паркер Боулс (которая увела у Дианы принца Чарльза) и Сухой Арафат (женой Ясира Арафата). ну и соседство хотя нет, мне льстит родиться в один день с Ван Клиберном
upd.:
только что узнала, что еще и Миклухо-Маклай родился 17 июля... вот это в тему
Вот и закончился "Стыд". Как-то вдруг. Неожиданно. Завтра примусь за "Прощальный вздох мавра". По ходу дела у меня возникали престранные мысли. Например, если премьера Искандера Хараппу заменить на лисенсиадо Моктезуму, то вместо Индии-Пакистана вполне нарисуется Мексика (хм... а если заменить на Бориса Николаевича, то сами знаете что будет) А если дальше проводить параллели, что временами отчетливо вспоминается "100 лет одиночества" Маркеса, причем явно не в пользу Маркеса Сам Рушди особый тип, я бы назвала его современным мудрецом, вернее, почти мудрецом, ибо он еще не достиг беспристрастности (хотя в данном случае она и не нужна, пропала бы соль). Надо будет поискать печатный вариант, хотела бы его у себя иметь. Сильный роман, временами гениальные места попадаются (один сказ про перерождение Искандера чего стоит). Интересно, а реально ли найти в продаже собрание сочинений Рушди?
продолжаю читать и наталкиваюсь на первые за все время слова, которые действительно стоят той анафемы, которой удостоили Рушди на родине и в пограничных государствах
Недавно в Лондоне, в Ист-Энде, один пакистанец убил свою единственную дочь за то, что она якобы переспала с белым парнем и тем самым навлекла позор на всю семью. Смыть его могла только кровь. Трагедия вдвойне ужасная, так как отец, несомненно, горячо любил дочь, а дружная когорта родных и друзей, все как один "азиаты" (хотя этот модный в наши суровые дни ярлык мало что объясняет), не спешили осудить его поступок. Выступая по радио и телевидению, они вздыхали, качали головами, но, по сути, защищали убийцу, говорили, что готовы его понять. Не изменилось их отношение и тогда, когда выяснилось, что девушка ничего "лишнего" и не позволила своему приятелю. Кровь стынет в жилах от такого рассказа, и неудивительно. Я сам недавно стал отцом и понимаю, сколь велика должна быть сила, одолевшая отцовские чувства и направившая нож на его собственную плоть и кровь. Но еще больше ужаснулся я, поймав себя на том, что тоже готов понять убийцу, как и его родные и друзья, с которыми беседовали журналисты. Точнее, страшное известие не ошеломило меня, как нечто из ряда вон выходящее. Сызмальства для нас понятия "честь" и "стыд" едва ли не важнее хлеба насущного. И мы готовы объяснить поступки, совершенно немыслимые для народов, памятующих, что за их грехи Господь пошел на смерть. Возможно ли принести в жертву самое дорогое и горячо любимое, только чтобы ублажить мужскую гордость -- это жестокосердное божество? (И, как оказывается, не только мужскую. Я вскоре прослышал о таком же преступлении и по тем же мотивам, только убийцей оказалась мать). Стыд и бесстыдство -- концы одной оси, на которой вращается наше бытие. И на обоих этих полюсах условия для жизни самые неблагоприятные, можно сказать, губительные. Бесстыдство и стыд -- вот они, корни зла.
Моя героиня, Суфия Зинобия,-- плоть от плоти убитой девушки, хотя ее отец -- Реза Хайдар -- и не бросится на нее с ножом, не бойтесь, Я вознамерился писать о стыде, а перед глазами у меня -- мертвое девичье тело: горло перерезано, точно у курицы; лежит девушка на пешеходной "зебре" через дорогу, черная полоса -- белая, черная -- белая; мигнет над ней в лондонской ночи желтый глаз светофора: вспыхнет -- погаснет, вспыхнет -- погаснет. Прямо там, под любопытными окнами, и свершилось преступление -- открыто, как и велит обычай. И никто не закричал, не воспротивился. На что рассчитывали полицейские, обходя дома, неужто наивно верили, что им помогут? Нет, под взглядом недруга "азиатское" лицо делается непроницаемым. И даже те, кто в ту ночь мучился от бессонницы, ничего не увидели за окном, они просто-напросто закрыли глаза. Зато отец девушки кровью смыл позор со своего имени, променяв стыд на горе.
-----
Всякий раз рассказ изобилует тенями несостоявшихся завязок, обойденных сюжетных линий, персонажей. Над этой книгой витает призрак Анны Мухаммад. Но о ней я пока писать не стану. Хватает и других призраков (как прошлых, так и нынешних лет), оживших фантазий,-- средоточия стыда и злобы. И призраки вроде Анны населяют страну вполне реальную. Не вымышленный Пеккавистан, а самый настоящий Лондон. Расскажу лишь о двух случаях. Поздно ночью в вагоне метро несколько подростков напали на девочку и избили. Девочка опять же "азиатка", а мальчишки, как нетрудно догадаться, белые. Потом девочка рассказывала, как ее били, но злобы у нее в голосе не было, лишь стыд. И вообще ей не очень-то хотелось говорить на эту тему, она даже в полицию не заявила, стыдилась огласки. И таких, как она, великое множество. Порой на телеэкране мелькают кучки бегущих по закопченным улицам молодых людей, и на челе у каждого горит печать стыда, от него занимаются лавки, полицейские щиты, машины. И мне вспоминается та безвестная девочка в метро. Если людей долго унижать, в них вызреет и вырвется наружу неукротимая ярость. Потом, когда остынут, они будут изумляться: неужели это они учинили такой погром? Они ж не хотели, понятия не имели, что такое натворят, они еще дети, обычные милые ребята... Но мало-помалу у них в сердцах прорастает гордость -- ага, значит, и у нас есть силенка, значит, и мы можем дать сдачи. А случись, такая ярость вспыхнула бы у девочки в метро? Она б в два счета раскидала по сторонам своих обидчиков, и не сосчитать сломанных рук и ног, разбитых носов. Она и сама бы не поняла, откуда у нее эта ярость. Не поверила бы потом, что в ней, хрупкой, худенькой, вдруг проснулась такая силища. И что б тогда оставалось делать мальчишкам? Как объяснить в полиции, что она их поколотила, одна-единственная малосильная девчонка? Как смотреть в глаза дружкам? И в душу мою заползает подленькая радость. Ах, как манит, как завлекает эта слепая сила, порожденная злобой.
-----
Куда ж деваются эти "беспризорные", то есть отринутые нами чувства, как по-вашему? Когда б огорчиться грубому слову, а мы не огорчаемся; раскаяться б в содеянном зле, а не раскаиваемся; не внемлем зову смущения, морали, стыда. Представим себе стыд в виде напитка -- сладкого, шипучего, от которого портятся зубы,-- такой продается в любом автомате. Нажмешь нужную кнопку, и в стакан упруго ударит пенная струя. Как эту кнопку нажимать? Да проще простого. Нужно лишь соврать, или переспать с белым парнем, или, вопреки родительским ожиданиям, уродиться "фальшивым чудом". И вот уже, пенясь, хлынул стыд -- угощайтесь! Но сколько людей так и не нажимают на нужную кнопку, творят постыдное: лгут, распутничают, не уважают старших, не выказывают патриотизма, подтасовывают избирательные бюллетени, обжорствуют, изменяют супругам, пишут романы о своей жизни, мошенничают в картах, унижают женщин, проваливаются на экзаменах, переправляют контрабанду, в решающие минуты крикетных матчей нарушают правила и делают все это нимало не стыдясь. Так куда же девается весь неиспитый стыд? Что происходит с пенистым напитком? Вспомните автомат: вы нажали кнопку, но чья-то бесстыжая рука вырывает стаканчик, и струя бьет мимо, бежит на пол, оставляя пенное озерцо. Однако я увлекся сферой невидимого, измыслив автомат, торгующий стыдом. А весь неиспитый стыд как раз и уходит в сферу невидимого, но, очевидно, есть на свете несколько душ, чья нелегкая доля-- служить помойным ведром, куда сливаются остатки расплескавшегося чужого стыда. Мы стараемся упрятать такие ведра подальше, стараемся не вспоминать о них, хотя благодаря им наша совесть чиста.
мы исписали уже не знаю сколько страниц с Максимкой фразой "thank you". и каждый раз повторяется одно и то же. Я пишу, Максимка произносит каждую букву. Я заканчиваю, Максимка берет в руку мелок, энергично жирно подчеркивает фразу и с чувством глубокого удовлетворения произносит "тээээээээээнк юююююююююююю"
гнойник моих проблем, накопленных за все это время наконец-то вскрылся (а тут еще такие книжки . с одной стороны хорошо, потому что я разучилась давать себе волшебного пенделя, как Frau Schmerler и такой оборот событий очень кстати каким-то образом территория США для меня сама по себе является этим пенделем (сразу вспомнился самый первый раз в 16 лет).
помню, мама одной моей подруги как-то заметила про ностальгию: "она появляется тогда, когда там, где ты жил раньше, есть, что терять". тогда я ее не поняла. странное чувство: я испытываю ностальгию к Мексике, а почему-то не к России (хотя там у меня тоже все было в порядке и терять много чего пришлось). а ностальгия эта какая-то испуганная, вроде мыслей, которые раньше у меня возникали при посадке в самолет, улетавший в неведомую страну. как будто это вовсе не ностальгия, а что-то под нее маскирующееся.
не знаю, что со мной случится, если я не найду в ближайшее время смысл жизни (как тут опять не вспомнить 16 лет?). найти я его думаю найду (по крайней мере то, что хоть цели на ближайшую пятилетку определила, дают повод так думать). ситуацию отягощает то, что я по натуре философ и часто слишком увлекаюсь заумствованиями, вместо того, чтобы взять тряпку в руки и вымыть пол, как поговаривал Чехов. Хотя... по большому счету это все ерунда. Просто констатирую, что момент настал (и наверняка не случайно он совпал с моей поездкой в Россию).
Реза Хайдар уехал в пустынный край воевать с бесчинствующими дикарями, а через два месяца его единственное дитя -- Суфия Зинобия-- заболела менингитом и сделалась слабоумной. Билькис заходилась в плаче, рвала на себе волосы и одежду (с равным неистовством) подле детской кроватки и сквозь слезы обронила таинственную фразу: "Это кара божья". Разуверившись и в военных, и в гражданских врачах, она обратилась к местному целителю Хакиму, тот приготовил очень дорогое лекарство из кактусовых корней, тертой слоновой кости и попугаичьих перьев. Жизнь девочке он спас, но (как заранее предупредил) умственное развитие приостановилось до конца ее дней, так как у снадобья оказалось, на беду, побочное действие: все компоненты способствовали долголетию, а следовательно, задерживали бег времени в организме пациента. Когда Реза приехал в отпуск, дочка уже оправилась от болезни, хотя Билькис казалось, что у двухлетней крохи начинает сказываться неизлечимая заторможенность. "А вдруг еще какие побочные действия обнаружатся? Кто знает?"--в ужасе думала мать. Бремя вины придавило Билькис, вины столь тяжкой, что ее не объяснить даже болезнью единственной дочери. Будь я завзятым сплетником, я б не преминул приплести кое-что менгалоподобное, то бишь разделил бы ее пристрастие к кино и к некоторым толстогубым молодым людям. Накануне приезда Резы, снедаемая виной, Билькис всю ночь прошагала по своим "покоям Для молодоженов" в "Блистательной". Следует отметить, что при этом одной рукой она непрерывно и непроизвольно поглаживала живот вокруг пупка. В четыре утра она дозвонилась до Рани Хараппы в Мохенджо и, исполнившись здравого смысла, сказала следующее: -- Рани, несомненно это кара божья, и ничто иное. Реза мечтал о сыне-герое, я ж принесла ему дочь-идиотку. Это правда, и никуда от нее не денешься. Рани, у меня дочь вырастет раззявой и тупицей. Безмозглой дурой. Голова набита соломой, шариков не хватает -- так говорят про таких. Что делать? Ах, дорогая моя, ничего уж не поправишь. Смирюсь и понесу свой стыд.
Есть одна вещь, которую я никак не могу понять. Товарищ Нострадамус жил в разгул инквизиции. Каким образом ему удалось избежать плахи? Может он всех купил-заколдовал-залечил-откупился? Ведь что-то же он должен был сделать?
По мотивам одного странного сна у меня вдруг родился очередной сырпродукт (коротенький) на вольную тему, сидит под катом. Если кто захочет высказаться - добро пожаловать
Ну и денек. С самого утра сплошная беготня, даже присесть некогда. Звонок. Еще звонок. Бумаги на подпись. Пара слов в коридоре. Начальник. Бухгалтерия. Компьютер. Электронная почта. Бутерброд. Бутерброд? Ах да, я же с самого утра чай заварила. Опять чифир пить. Ничего, встрепенусь немного. Звонок. - Да. Да. Да. Да, Георгий Иванович. Да, сделаем. Да. К какому сроку? Сегодня? Сегодня… к восьми вечера.… Да, успеем. Обязательно. Конечно. Как только буду готова, сразу к вам. Да. Да. Обязательно. Компьютер. Принтер. Корректура. Дизайнеры. Начальник. Компьютер. Кружка. Кружка? Ах да, я же чай собиралась пить, точнее, уже чифир. Хотя, сколько там сейчас времени? Девять… Ну его, теперь уж дома выпью.
Улица. Метро. Электричка. Улица. Парадная. Дверь. Ура! Я дома… Раздеваюсь. Машинально включаю телик, щелкаю по каналам. Чего же мне хотелось?.... Вспомнила. Чаю. Пойду-ка на кухню. Вдруг слышу стук в дверь. Странно. Кто это может быть? Глазок. Замок. Возбужденная женщина. - Я так и знала! Я так и знала!!! Значит, вот Вы какая... Ну что же, вкус у него хороший, я не сомневалась. Молоденькая, холеная, одинокая… - Извините, - тупо пытаюсь понять, в чем дело, - вы кто? Я вас знаю? - Еще б вы меня знали! - с вызовом воскликнула она, так и не представившись. До меня потихоньку начинает доходить вся прелесть ситуации. Хм… что-то не сходится. Я работаю в бабском коллективе. Единственный мужчина у нас – начальник, но он только и умеет, что давать ценные указания. Какие уж тут шашни? - Да вы, вы, вы…, - женщине явно не хватало слов, - да как вы могли! – она явно хотела сказать что-то задевающее, обидное, но ее перехлестывали эмоции. Я же в свою очередь решила держать паузу. Если честно, я не знала, как себя вести и мне подумалось, что лучше всего будет дать человеку высказаться до конца. Видя, что я продолжаю невозмутимо на нее смотреть, женщина осеклась и сжалась в комочек. В коридоре повисло тягостное молчание. И тут мне в голову пришла гениальная идея: - давайте-ка лучше выпьем чаю… хотя нет… в нашем случае лучше чего-нибудь покрепче.
Мы молча прошли на кухню. Я поставила чайник, достала стопки. Вообще-то я любитель красного вина, а не водки, но по удивительному совпадению в холодильнике стояла неоткрытая бутылка. После первой не закусывают и мы тут же, не проронив ни слова, выпили по второй. Стало так тихо, что можно было слушать новости по телевизору. - Тамара, давайте еще по одной? – вдруг неожиданно решительно сказала гостья. - Еще одну - пожалуйста, только я не Тамара. Тамара живет напротив, - немного разочарованно ответила я. Мне вдруг стало досадно, что все вот так быстро прояснилось, я уже настроилась на долгую игру в «кошки-мышки». Тамара… Кто бы мог подумать, что эта тихоня на такое способна. Зазвонил телефон. Как он меня выручил. Мне и в обычных ситуациях неловко, когда кто-то попадает впросак, а тут тем более. Почему-то сразу представляю себя на месте этого человека, становится очень неприятно. Оставляю гостью в компании со стопкой и бегу к телефону. - Да... Привет. Все как всегда. У вас как? Ясно. Понятно. Хорошо. Завтра? Нет, завтра не могу... Я подумаю. Хорошо. Договорились. Пока.
Назад, на кухню. Моя гостья восседает на табуретке как каменная глыба. На мои шаги она оборачивается. Какой пронзительный, полный отчаяния взгляд. Он так не вяжется с ее внешним видом светской львицы… стареющей светской львицы, но все еще в полном расцвете. - Вы знаете, - тихо начинает она, - я никогда не думала, что это может случиться со мной. С любой другой – да, но только не со мной… Стандартная ситуация: исповедоваться совершенно чужому человеку. Слушаю. Задумчиво встаю, засыпаю заварку, наливаю кипяток. Голова ничего не соображает. Делаю вид, что слушаю. Слушаю. Слушаю… Как все-таки это важно, чтобы тебя слушали... Начинается внутренний монолог. Вдруг женщина резко встает: - Ой, я столько времени у вас отняла. Извините. Я никому никогда ничего не рассказываю, а тут... Простите. Я лучше пойду. Еще раз, извините…
Дверь закрыта на все замки. Издалека что-то вещает телевизор. Я ведь что-то хотела сделать. Ах, да, я же хотела чаю. Черт, опять чифир. Ну и бог с ним. Наконец-то.
Очередной выпуск Penn & Teller был посвящен краеугольной теме патриотизма. Любопытно было посмотреть, что думают сами граждане США об патриотизме в своей стране. Плюс как обычно, сладкая парочка провоцировала людей открыто проявлять свою жизненную позицию. Для этого они решили устроить сбор подписей под фиктивным обращением к народу на тему того, что "мы нация номер 1 в мире, никто нам в подметки не годится". Затем отыгрывались на зрителях, поначалу давая понять, что все достаточно тупоголовы и ни у кого даже сомнений не возникло насчет мирового первенства США. А под конец показали реальную картину: все-таки у большинства людей голова еще хорошо работает и они вполне могут свести что к чему. И слава Богу